Как перевоспитать избалованного ребенка (как понять что ребенок избалован: признаки и причины). Избалованные дети: признаки

Обсуждайте перевоспитание детей всей семьей!

Избалованный ребенок приносит родителям немало проблем. Устраивая капризы, он добивается своего и чувствует власть над родителями, которые во всем ему потакают. Результат такого поведения родителей не заставит себя ждать. Как только ребенку попытаются что-то запретить, он тут же применяет проверенный метод и устраивает очередную истерику до тех пор, пока снова не добьется своего.

Все усугубляется, когда родители не могут или не хотят признать, что их ребенок избалован и пора принимать какие-то меры. Многие родители не обращают внимания на излишне капризное поведение малыша. Однако таких детей ждут проблемы и в будущей взрослой жизни. Именно поэтому на родителях лежит ответственность за то, чтобы вовремя понять проблему и постараться её решить.

Избалован ли ваш ребенок? Вот 12 главных отличительных особенностей поведения таких детей. Если вам знакомы хотя бы несколько, то обязательно ознакомьтесь с советами психолога в конце статьи.

1. Ребенок не хочет делиться ничем с другими

Эгоизм избалованных детей заставляет их поступать только в своих интересах, ведь они привыкли получать все, что потребуют. Конечно, такой малыш будет категорически протестовать, если придется с кем-то делиться чем-то своим, будь то любимые игрушки, какое-то лакомство или внимание родителей.

2. Частые истерики

Малыши до 3–4 лет капризничают и устраивают истерики, потому что еще не научились по-другому выражать свои чувства. Однако частые истерики у детей более старшего возраста – это повод для беспокойства, ведь с их помощью ребенок попросту манипулирует родителями.

3. Сильная зависимость от родителей

Вы жалеете ребенка, если он не хочет оставаться с бабушкой, не желает засыпать один или нервничает из-за необходимости посещения детского сада. Если это повторяется слишком часто, то есть повод задуматься о его избалованности. Взрослея, ребенок должен учиться чувствовать себя комфортно среди других людей.

4. Требует готовить ему любимую еду

Конечно, иногда дети могут капризничать из-за еды. Однако если ваш малыш регулярно отказывается кушать обычную еду и требует специально для него каждый день готовить особенные блюда, то он явно избалован.

5. Постоянно выражает недовольство

Еще один признак избалованности – частое недовольство чем-либо. Малыш все время сообщает, что ему не нравятся игрушки, что он не хочет надевать такую одежду, что ему надоело кушать суп или гулять в этом парке. Ситуация усугубляется, когда у соседского ребенка появляется какая-то новая интересная вещь – в этом случае избалованное чадо непременно потребует купить такую же.

6. Никогда не помогает

Уже после 3–4 лет ребенка нужно постепенно приучать убирать за собой игрушки. Если мама и дальше будет все делать за него, в итоге он привыкнет и будет думать, что так и должно быть, и он не обязан никому ни в чем помогать.

7. Хамство и грубость

Удовлетворяя капризы ребенка, родители развивают в нем потребительское отношение к взрослым. В итоге ребенок перестает их уважать. Да и зачем говорить вежливо, если они все равно в итоге выполнят все требования. Иногда это приводит к проявлениями грубости и хамства со стороны ребенка.

8. Малыша часто приходится уговаривать

Избалованный ребенок не признает того, что родителей или бабушку с дедушкой нужно слушаться. Неудивительно, что их требования для него – пустые слова. После таких требований и просьб ребенок по привычке начинает капризничать, манипулируя взрослыми. Чтобы хоть чего-то от него добиться, родителям приходится идти на уговоры.

9. Манипуляция взрослыми

Избалованные дети легко находят в семье объект для манипуляций, с которым всегда работают излюбленные способы добиться своего: капризы, слезы, истерика и т.д. Например, если папа не реагирует на такие проявления, малыш обязательно пойдет к маме или бабушке, он будет грубо и навязчиво, со слезами и истериками что-то просить, пока не добьется своего. При этом малыш может использовать и другие средства манипуляции. Например, сказать бабушке, что он любит её больше всех. Как правило, такая любовь быстро переходит кому-то другому, если от бабушки получить желаемое не получается.

10. Ребенок заставляет родителей краснеть за его поведение

Желая привлечь внимание, малыш часто перебивает взрослых, может начать кричать или устроить истерику где-нибудь в общественном месте. Эта проблему особенно тяжело исправить, если родители изначально разбаловали ребенка, позволяя ему вести себя как ему захочется.

11. Не чувствует ответственности за плохие поступки

Каждый человек должен с детства понимать, что за свои поступки отвечать должен только он. Однако у избалованных детей есть отличная группа поддержки – родители и бабушка с дедушкой, которые всегда готовы исправить ошибки ребенка. Например, если малыш ударил соседского ребенка, никто не объясняет ему, что так делать нельзя, а даже защищает – мол тот мальчик сам виноват. В таких условиях дети вырастают безответственными и разбалованными.

12. Категорически не воспринимает отказа

Избалованные дети просто не понимают, как такое может быть, что им что-то нельзя. Такое поведение можно простить только малышам до 4 лет. У детей 4–6 лет уже должно формироваться понятие невозможности выполнения какого-либо желания, они учатся спокойно воспринимать отказ в чем-то. Избалованный ребенок таких отказов не понимает, он просто устроит очередную истерику, чтобы добиться своего.

Причины избалованности

Жизнь семьи кардинально меняется, когда главную роль начинает играть избалованный ребенок. Дети рождаются в одинаковых условиях, а вот избалованными их делает именно неправильное воспитание. Если до 3–4 лет плач и капризы – вполне естественная особенность поведения, то после 4 лет это постепенно перерастает в средство манипуляции взрослыми, которые за предыдущие годы привыкли делать все, лишь бы малыш успокоился. В итоге ребенок становится эгоцентричным, привыкает добиваться своего капризами и истериками, перестает видеть во взрослых авторитет.

Зачастую избалованные дети вырастают в семьях, где родители не могут найти общие методы воспитания. Чувствуя разногласия, малыш начинает подыскивать рычаги управления взрослыми. Если папа слишком строгий, он идет к более мягкой и готовой ради него на все маме или бабушке.

Также одной из причин избалованности может быть непостоянство запретов. К примеру, если вчера ребенку разрешали бегать по лужам, а сегодня вдруг запретили, то это неизменно вызовет негодование.

Одной из распространенных сегодня причин избалованности также может быть излишняя занятость родителей, когда они не могут уделять ребенку достаточно много времени. В итоге они пытаются искупить свою вину подарками и выполнением всех желаний. А через пару лет, когда капризы и требования ребенка становятся нормой, а запросы малыша растут, становится вдруг понятно, что ребенка избаловали.

1. Всегда оставайтесь спокойными

Контроль ситуации невозможен без спокойного общения. Если вы начнете кричать и нервничать, ребенок не изменится, а в худшем случае – ответит вам тем же. В случае проблемных ситуаций лучше всего постараться игнорировать истерики ребенка. Спокойным голосом скажите: «Мы поговорим об этом только тогда, когда ты успокоишься».

2. Осознайте проблему и начните перевоспитание как можно раньше

Не ждите, пока все зайдет слишком далеко. При первых признаках излишней капризности или истериках ради получения желаемого старайтесь остановить ребенка. Не позволяйте ему манипулировать вами, выполняя все его желания, лишь бы его успокоить.

3. Придерживаетесь последовательности в воспитании

Если вчера вы запрещали ребенку прыгать на диване или бегать по лужам, а сегодня он делает это безнаказанно, то такое воспитание бесполезно. Малыш привыкает, что любые запреты можно обойти. Поэтому если есть какие-то четкие запреты, то о них все время должны напоминать все взрослые члены семьи. Старайтесь всегда выполнять то, о чем говорите.

4. Научитесь отказывать ребенку

Многие взрослые балуют детей, потому что просто не в силах отказать любимому крохе. В итоге ребенок начинает относиться к людям потребительски, чувствуя возможность получать все, что только захочется. Вместо новой машинки, уже десятой по счету на этой неделе, лучше поиграйте с ребенком или прогуляйтесь в интересное место.

5. Введите посильные обязанности для ребенка

Малыш с детства должен учиться понимать слово «надо». Понятие обязанности формируется даже в мелких поручениях. Например, закрепите за ним обязанность убирать за собой игрушки или складывать свои вещи. Пусть у него будет не очень хорошо получаться и вам потом придется все переделывать, но так малыш поймет, что значит «обязанность» и станет более ответственным.

И не забывайте во время перевоспитания не проявлять излишнюю строгость. Объясняйте малышу все спокойно, найдите общий язык с ребенком. Обязательно говорите, что вы его по-прежнему очень любите, но его поведение неправильное и ему придется исправиться. И непременно обсуждайте перевоспитание детей всей семьей, чтобы бабушка ненароком не продолжила в тайне от вас исполнять все желания малыша, пока вы будете безрезультатно пытаться объяснить ему, что значит «нельзя».

Почему дети стают избалованными?

Очень часто избалованными становятся малыши-первенцы. Вокруг них образуется толпа родственников (мама, папа, дедушки, бабушки), которые незамедлительно исполняют любой каприз. Из повзрослевшего первенца получается изощренный манипулятор, который пользуется любовью родных, так, как ему захочется.

Возможна и иная ситуация. Второй ребенок также может стать разбалованным. Все внимание родственников направлено в его сторону, при этом старшие страдают от нехватки чуткости и заботы. Очень часто младшему из детей прощаются все непослушания и проколы, тогда как старшего могут наказать: «ты уже взрослый, должен понимать….». Такой подход к воспитанию детей провоцирует меньшего руководить всеми. А отношения между детьми становится натянутыми.

Поздний и долгожданный малыш также может вырасти тираном, которому будут подчиняться все в доме.

Проблемы с воспитанием ребенка могут возникать в тех семьях, где каждый из родителей имеет разные взгляды на запреты и дозволенности. Еще весомый аргумент в воспитательный процесс может внести бабушка или дедушка. Если родители что-нибудь запретили, а они разрешат, то ребенок очень быстро поймет, кем можно командовать.

Еще одной причиной может стать нехватка внимания, особенно это проявляется у подростков. Невнимательные родители могут попросту не замечать, что творится с ребенком, лишь бы был не голоден и одет.

А ведь на самом деле, подростки очень чувствительны и ранимы, но не всегда могут рассказать о своих проблемах. Вот тут и проявляется избалованность в виде истерик, неподчинение родителям.

Существуют избалованные дети и дети-баловни. Между ними есть существенная разница. Баловня «закидывают» игрушками потому, что у родителей имеются лишние деньги, но ребенок ничего не просит.

А вот с избалованным все гораздо сложнее. Он получает все, что хочет методом истерик. И важно то, что ему никогда не отказывают. Ну конечно, очень стыдно, если в магазине он кричит, что хочет очередную машину, родители ему не покупают. А что подумают люди? Именно таким подходом к воспитанию взрослые собственноручно портят детей. Но всему есть ограничения.

Если ребенок избалованный, то перевоспитанием надо заниматься немедленно , в старшем возрасте это сделать уже невозможно.

Наверное, надо пересмотреть подход к воспитанию вашего чада, собрав при этом всех родственников (имеющих отношение к воспитательному процессу). Договориться, прежде всего, должны родные. Если существует запрет на что-либо, то любимая бабуля не может его отменить.

Ребенку надо рассказать, что он в семье не один, другие также имеют право на исполнение своих желаний.

Тяжело приходится тем деткам, которым ни в чем не отказывали. Приспособиться к жизни они не могут, ведь ожидают, что их должны всем обеспечивать, во всем подчиняться. Надо начинать менять отношение к окружающим с объяснения того, что никогда дети не устанавливают правил в семье, это обязанности взрослых.

Родителям надо запастись огромным терпением и валерьянкой, потому что отказать своему любимому чаду в покупке конфеты, которую он требует истошным криком. На все его вопли надо терпеливо и спокойно реагировать, объясняя, почему вы делаете именно так, а не иначе. Детеныш должен твердо усвоить, что если мама сказала, нет, значит, ничто не изменит ее решения. Естественно, сначала будет очень непросто, но неделя вашего колоссального терпения изменит отношение ребенка к окружающим. Научит уважать мнение других.

Главное, чтобы ваш бедный и страдающий ребенок знал, что, не смотря ни на что, родители его очень любят, и будут любить. Наказывать его одиночеством и безразличием категорически нельзя.Но если вы пообещали малышу, то обещание свое надо обязательно исполнить. Таким способом вы докажите, что вам можно доверять, а это дорогого стоит.

Подростку надо ваше внимание и понимание. Может, какие-то проблемы нам покажутся смешными, но дети в этом возрасте воспринимают все очень болезненно. С капризами подростков справиться не просто, надо избавляться от них еще в детстве. На запреты ребенок может реагировать неадекватно, единственным выходом остается поиск компромиссов.

Доверие является главной чертой отношений детей и взрослых. Подросток должен быть уверен, что с любой проблемой ему помогут справиться, не оставят одного. Тогда и капризов станет меньше, если все можно сказать открыто, зачем изощряться?

Надо помнить, что детей любого возраста нельзя обманывать. Ведь они копируют ваше поведение и очень скоро отплатят той же монетой.

Родителям следует знать, что если ребенок занят интересным занятием, то и капризничать ему будет некогда. Надо прислушиваться к детям, обращать внимание на их интересы, увлечения.Для того чтобы вырастить воспитанного, умного ребенка надо с детства обучать его хорошим качествам. Он должен видеть, как заботятся о родных людях на вашем примере, научиться делиться даже самой маленькой конфеткой.

Детей надо научить уважать потребности и желания других, уметь отвечать самому за свои любые поступки (хорошие и плохие).Только при ответственном подходе к детскому воспитанию, можно опустить в самостоятельное «плавание» своего ребенка, не боясь за его будущее. Просто мягко направлять его по правильному пути, внимательно вглядываясь вперед.

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Куда, куда? Еще так рано! – остановила его хозяйка.

– Голова болит, Надежда Петровна.

– И, полноте!.. Вы нам что-нибудь сыграете из вашей новой оперы? Говорят, прелестная вещь.

И она решительно взяла от него шляпу.

Худой господин остался, но за рояль не сел, а забился в угол и стал перелистывать альбом.

– Не правда ли, сегодня Алексей Алексеевич в ударе? – обратилась Надежда Петровна к Николаю.

– Да, он недурно говорит.

– Недурно, – что вы! Дайте-ка нам парламент!

Но так как молодой человек не мог никак дать парламента, то Надежда Петровна уже оставила его и подсела к Любарскому, заметив, что он один.

Николай начинал скучать между незнакомыми людьми. Он прошел в кабинет Надежды Петровны; там сидели дамы и неизменно ораторствовал Горлицын, и только что приехавший из театра молодой господин рассказывал о том, как мила была сегодня Паска 57
Паска (1835-1914) – французская актриса. С 1870 по 1876 год играла на сцене Михайловского театра в Петербурге.

Евгения Сергеевна усадила Николая возле себя.

– Долго же вы собирались к нам, Николай Иванович! – любезно упрекнула его Евгения.

– Все некогда было, Евгения Сергеевна.

– Много работаете? Пишете что-нибудь?

– Пока больше бездельничаю! – засмеялся Николай.

– Это нехорошо!

– Пожалуй, что даже дурно.

– Способные люди теперь должны работать! – внушительно заметила Евгения.

– Так я желал бы быть неспособным, – пошутил Николай. – А вы что поделываете хорошего?

– Немного хорошего.

– Однако?

– Хожу на курсы. Штудирую Лессинга 58
Лессинг, Готхольд Эфраим (1729-1781) – прогрессивный немецкий писатель, критик, активный деятель Просвещения.

– Лессинга?

– У нас целый кружок составился. Собираемся раз в неделю. Составляем рефераты…

– И велик ваш кружок?

– Человек двадцать. Алексей Алексеевич – инициатор… Не хотите ли к нам? Очень интересно.

– Не сомневаюсь, но только…

– Не хотите? – засмеялась Евгения.

«Бедняжка! – подумал Николай. – Изучала Спенсера, изучала химию, теперь штудирует Лессинга, а все-таки не выходит замуж! А ведь очень недурна, особенно сегодня!»

– А как поживает за границей Нина Сергеевна?

– Она здесь.

– Как здесь? – воскликнул Николай.

– Так, в Петербурге. Неделю тому назад вернулась, совсем неожиданно. Никто и не думал. Она уехала на год, а пробыла всего пять месяцев.

– Вот как!

– Она, верно, скоро будет в опере сегодня.

Николай очень обрадовался этой новости. Эта загадочная женщина положительно раздражала его любопытство с тех пор, как он нечаянно узнал ее интимную историю. Он был почти уверен, что ее отъезд за границу имел связь с отъездом Прокофьева из деревни.

Он нарочно заговорил о деревенской жизни летом и, между прочим, вскользь спросил у Евгении Сергеевны, не слышала ли она чего-нибудь о Прокофьеве.

– Об управляющем? Нет. Ведь он уехал в начале сентября на три дня в Петербург по делам и не вернулся. Он опасно заболел и известил, что должен отказаться от места. Вы его не встречали после приезда?

– Странный господин. Очень загадочный!

– Чем же?

– Он нас всех заинтриговал после того, как у нас разыскивали какого-то Мирзоева, бежавшего из Сибири. Слышали?

– Как же, слышал.

– Поиски были дня через три после отъезда Прокофьева. Приметы очень похожи. Мама тогда перетрусила. Она ждала, что Прокофьев вернется, как вдруг она получает письмо от Прокофьева, в котором он извещает о болезни и отказывается от места. Мама еще более перепугалась и не знала, как быть ей с письмом. Алексей Алексеевич советовал послать его к губернатору для собственного спокойствия.

– И послали?

– То-то нет. Нина убедила не делать этого и удивительно хохотала над этими страхами. По ее мнению, Прокофьев не скрывался бы так открыто. Письмо сожгли. Нина сама сожгла, чтобы успокоить маму. Во всяком случае, странное совпадение. Нина всегда наперекор всем думает, а по-моему, ничего не было невозможного, если б и в самом деле Прокофьев скрывался.

В это время подошла Любарская. Евгения заговорила с ней, и Николай незаметно пробрался в гостиную. Там шел оживленный спор между Любарским и Присухиным о каком-то юридическом вопросе. Около них группировались другие гости. Худощавого господина не было. «Таки улизнул!» – решил Николай, усаживаясь в сторонке на маленьком диване за трельяжем.

Он решил дождаться Нины. Он взглянул на часы – было половина двенадцатого; верно, скоро приедет. Все только что им слышанное убеждало его, что никто в семье и не догадывается об ее отношениях к Прокофьеву. Загадочная эта женщина умела хорошо прятать концы.

Но каким образом могли сойтись эти натуры? Что между ними общего? Как могла эта барыня полюбить такого человека, как Прокофьев? И любит ли она его? Не заинтересовал ли он ее только?

Занятый этими мыслями, Николай и не заметил, как приблизился рыженький господин и присел около.

– Мы, кажется, встречались? – проговорил г.Пастухов тоненьким голосом.

– Да, – ответил Николай. – В редакции «Общественного блага» 59
«Общественное благо». – Печатного органа с таким названием в России не было.

– Именно. Вы там по-прежнему?

– Ушел! – сухо ответил Николай.

– Я и не знал. Скотина там редактор… ну, и сотрудники… я вам скажу…

– Вы, кажется, тоже сотрудничаете? – резко заметил Николай.

– Да, печатаю критические, педагогические статьи… Может быть, читали? Буквой Ф. подписываюсь. Платят там… Мне до редакции нет дела… Черт с ними!

Пастухов помолчал и заметил:

– И скучища же здесь, я вам скажу!

– Кто ж мешает вам уехать?

– Да уж подожду до ужина. Ужин по крайней мере хороший! А за ужином будем опять слушать Иоанна Златоуста 60
Иоанн Златоуст (ок. 347-407) – видный деятель восточно-христианской церкви.

… Он здесь – соловей. Вы знаете Присухина?

– Немного.

– Репутация большая, а в сущности он – скотина порядочная. Состояние имеет большое, а как платит помощникам… Стыд!

Пастухов стал перебирать гостей и про каждого сообщил какую-нибудь сплетню. Сплетничал он с каким-то захлебыванием, и сплетни у него имели характер необыкновенно пакостный. Глазки в это время искрились, и самого его передергивало.

– Слышите, как Браиловский распинается? Прислушайтесь-ка! А ведь все врет, все врет… Выгнали его из акциза, – он в акцизе служил и, говорят, того! – подмигнул глазом Пастухов, – а теперь либерал… читают его… есть дураки… А поэтесса млеет… мужчина-то он ражий!

– Какая поэтесса?

– Да возле вас сидела… Толстая барыня… Сижкова… Ни малейшего таланта, так печатают, на затычку, а она и в самом деле думает, что поэтесса… Бабе мужа хочется, – вот и стихи. Муж хоть и есть, но так только, по названию, так она почувствовала поэтические приливы…

«Фу, какой пакостный сплетник!» – подумал Николай.

– Жаль, вот наш Бетховен уехал, а то бы новую музыку послушали.

– Какой Бетховен?

– Да Битюгов. Худой, с длинными волосами. Он ведь гений… Оперу сочинил. Я слышал отрывки… Черт знает что такое!..

Вязникову становилось противно. Мелкая, самолюбивая, завистливая душонка обнаруживалась совсем голо. Николай встречал немало сплетников, но такого озлобленного и подленького пришлось увидать в первый раз. Не было ни одного лица из множества более или менее известных лиц, упомянутых г.Пастуховым, о котором бы он не рассказал какой-нибудь невозможной гнусности и притом самого ужасного характера. Такой-то, которого все считают за порядочного человека, уморил жену, такой-то бьет кухарку, тот скуп, как Плюшкин, этот по уши в долгах и живет на счет купчихи, тот выдал чужое исследование за свое. Этот рыжеватенький молодой человек, казалось, был пропитан насквозь завистью и не мог равнодушно слушать, когда кого-нибудь хвалили. Он тотчас же как-то ежился, хихикал и дарил какой-нибудь пакостью. А между тем Николай видел, с каким заискиванием он относился к тому самому редактору, которого он обозвал скотиной, как лакейски льстил Присухину, как лебезил перед Любарским. При этом Пастухов, когда сплетничал, как будто сожалел, что такой-де известный человек и вдруг подлец.

– К чему вы рассказываете мне все эти сплетни? – спросил наконец Николай, выведенный из терпения.

Пастухов быстро заморгал глазами и захихикал.

– К чему? Да ведь интереснее же сплетничать, чем слушать все эти возвышенные разговоры. Признайтесь, интереснее? Вон там они требуют реформ, но ведь ни один из них на это рубля своего не даст, ей-богу не даст!

– А вы-то сами?

– Я?.. С удовольствием дал бы, чтобы посмотреть, как все эти господа перегрызутся. Ей-богу, дал бы! – весело хихикал Пастухов. – Спектакль был бы интересный.

Однако Пастухов смолк и взглянул на часы.

– Здесь в два часа ужинают! – промолвил он.

Николай не отвечал. Он поднялся с дивана и пошел в кабинет. В передней звякнул звонок.

– Она! – произнес Николай, останавливаясь на пороге.

В гостиную торопливо вошла Нина, неся за собой тонкие струйки душистого аромата. При ее появлении в гостиной смолкли разговоры – все невольно любовались красавицей. Она действительно была необыкновенно красива и изящна в нарядном туалете. Черное бархатное платье, плотно облегавшее мягкие формы роскошного бюста, ниспадало тяжелыми складками вдоль стройной, гибкой, высокой фигуры, оканчиваясь длинным шлейфом. Черный бархат еще рельефней оттенял ослепительную белизну лица, шеи и груди, полуприкрытой прозрачными белыми кружевами, окаймлявшими вырез платья. Золотисто-рыжие волосы, собранные в роскошные косы, спереди были гладко зачесаны назад; высокие белые перчатки обливали изящные очертания маленьких рук с сверкавшими на них браслетами. В маленьких розовых ушах горело по брильянту.

Что-то ослепительное и раздражающее было в нежных, тонких чертах, в блестящих глазах, во всей роскошной фигуре этой красивой женщины, и Нина показалась сегодня Николаю прелестнее, чем когда-либо. Он вместе с другими невольно любовался ею и не спускал с нее глаз.

Нина поцеловалась с матерью, приветливо пожала руки гостям и, сказав несколько слов, как прошла опера, направилась в кабинет.

– Николай Иванович! Вот не ожидала вас встретить! – воскликнула Нина, останавливаясь, несколько удивленная, перед Николаем и дружески протягивая ему обе руки. – Мне сестры говорили, что вы были раз с визитом и с тех пор в воду канули. Какой счастливый ветер занес вас сюда? Очень рада вас видеть, очень рада! – повторила она задушевным тоном, ласково глядя на Николая. – Как вы живете? Счастливо? Впрочем, нечего и спрашивать! Разумеется, счастливо. Разве в ваши годы люди бывают несчастливы. Одних надежд сколько впереди! Мы с вами, надеюсь, еще поговорим сегодня, поболтаем, как, бывало, болтали в деревне. Хорошо там было!

Николаю показалось, что при этих словах, словно тень, пробежала грустная улыбка по ее губам и легкий вздох вырвался из груди.

– А теперь пойду к гостям! – прибавила она, указывая веером на кабинет. – Вероятно, Горлицын, по-старому, просвещает?

– Все как было, ничего не изменилось!.. И как это им не наскучит!.. – улыбнулась она, отходя от Николая. – А впрочем, может быть, оно и лучше! – прибавила она, полуоборачиваясь на ходу.

Через несколько минут Нина сидела с Николаем на одном из маленьких диванов, за столом, на котором стоял маленький поднос с чашкой чая и печеньем.

– Ну, рассказывайте теперь о себе, – говорила она, стягивая перчатки и принимаясь за чай.

– Ничего о себе интересного рассказать не могу, Нина Сергеевна. Немного работаю, а больше бездельничаю.

– По крайней мере не скучаете?

– Этим не грешен.

– И слава богу. Вы ведь, кажется, адвокат?..

– Да, но пока больше по названию.

– Что так? Еще не сделались известностью?..

– Нет, не сделался!

– Сделаетесь! – засмеялась Нина. – Вы ведь пишете тоже?

– Пока более для насущного хлеба, чем для славы!

– А славы вам хочется, очень хочется? – проронила Нина, пристально взглядывая на Николая.

– Не всем она дается!

– Но это не мешает гоняться за ней! Ужасно вы все самолюбивы, как посмотрю. Всех вас гложет какой-нибудь червь и не дает вам покою. Не умеете вы жить. Не умеете пользоваться счастьем!.. – проговорила Нина задумчиво.

– Кто это – все?

– Все вообще несколько неглупые люди!..

– А вы умеете?

– Я?.. Об этом когда-нибудь поговорим. Рассказывайте пока, что вы делаете, с кем знакомы, где часто бываете?

– Да что говорить? У вас вот есть что рассказывать, а мне, право, нечего… Хорошо ли вы съездили за границу? Вы, кажется, не рассчитывали скоро вернуться?

– Мало ли на что рассчитываешь!

– Где были?..

– В Париже больше.

– И надолго сюда?..

– А не знаю, как поживется…

Нина Сергеевна неохотно говорила о себе и старалась замять разговор, как только Николай начинал говорить об ее заграничном путешествии.

«Непременно что-нибудь случилось с ней!» – подумал он, взглядывая на молодую женщину. Ему показалось, что она в лице похудела и стала как-то серьезней. Глаза ее не смеялись, как бывало прежде. Напротив, взгляд ее стал мягче, ласковей, грустней.

Она кончила чай и проговорила, вставая:

– Теперь пойдемте слушать Присухина. Кстати, как вам понравились наши четверги? Весело?

– Не очень.

– То-то! А ведь сколько четвергов еще впереди! И опять одно и то же, одно и то же!

– Да что с вами, Нина Сергеевна? Вы совсем стали другой с тех пор, как я вас не видал.

– Так, хандра. Музыка, вероятно, навела хандру. Музыка на меня действует. Сегодня «Гугеноты» 61
«Гугеноты» (1835) – опера Джакомо Мейербера (1791-1864), либретто которой написано по повести П.Мериме «Хроника времен Карла IX».

Отлично шли. Это пройдет! – улыбнулась Нина. – Все на свете проходит.

– У таких людей, как мы с нами, или, если вы не согласны, так у такой женщины, как я. Кстати, что поделывает ваш брат? Здоров ли он?

«Почему она о нем спрашивает?» – удивился Николай.

– Ничего, здоров, учится. Вы разве знаете Васю?

– Раз видела и случайно много слышала о нем. Говорят, оригинальный, славный юноша. Приведите-ка его ко мне.

– Что за фантазия? – рассмеялся Николай.

– Что вас удивляет? Или он не пойдет?

– Он дикарь. Попробую.

– Смотрите же, приведите. Быть может, он не будет судить по наружности, как все. Да и вы не забывайте меня, Николай Иванович.

Она сказала свой адрес и прибавила:

– По утрам я всегда дома. Придете?

– Непременно.

– Смотрите же… Я вас жду на днях же. И брата приводите как-нибудь… Да… я и забыла вас спросить: правда, что свадьба вашей знакомой деревенской барышни расстроилась?

– Да!.. Она отказала Лаврентьеву. Вы слышали о нем?

– Как же, и как-то видела в деревне… Что за причина?.. Говорят, это случилось так неожиданно.

– Не пара она Лаврентьеву.

– Она, говорят, здесь теперь… учится?

– А вы часто видитесь?

– Мы с Леночкой большие приятели!.. – проговорил, краснея, Николай.

– Уж не вы ли, чего доброго, виновник этой истории? – серьезно заметила Нина.

– Я?.. Что вы!.. – ответил Николай, краснея еще больше.

– Она, говорят, отличная девушка, эта ваша Леночка!.. И хорошенькая… В ней что-то свежее, непочатое есть…

– Откуда вы все это знаете?

– Слухом земля полнится… Ну, смотрите же, на днях я жду вас, тогда поговорим свободнее… И то мама уж на меня смотрит, что я забыла гостей. Надеюсь, мы будем настоящими приятелями?.. Вы меня, быть может, и с Леночкой познакомите, если она удостоит… Уговорите ее…

Нина присела к гостям и принялась весело болтать, рассказывая об опере, об исполнении, о знакомых, которых она встретила в театре, о туалетах и пр. Около нее тотчас же образовался кружок мужчин. Присухин то и дело заговаривал с ней, но она ему отвечала с нескрываемой сухостью и презрением.

Николай не дождался ужина и, несмотря на просьбы Надежды Петровны, уехал, получив приглашение не забывать по четвергам.

Разговор Нины Сергеевны сильно заинтересовал Вязникова.

«С чего это она вздумала познакомиться с Леночкой и братом?»

III

Было около двух часов ночи, когда Николай вышел на подъезд, сопровождаемый швейцаром, получившим подачку. У подъезда стояли три-четыре кареты с дремавшими на козлах кучерами и несколько извозчичьих саней, около которых сбились в кучу извозчики, собравшиеся на огонек за выручкой. Погода была мерзкая. Сильный мороз захватывал дух; резкий ледяной ветер неистово крутил в воздухе снег, падавший сухими, мелкими крупинками, и прохватывал со всех сторон, заставляя «ночников» усердно оттирать щеки.

Только что стукнули двери подъезда, как толпа извозчиков со всех ног шарахнулась на панель. Обмотанные башлыками головы, завязанные платками щеки, обледенелые бороды, залепленные снегом лица окружили Николая, предлагая «прокатить его сиятельство на доброй». Чей-то веселый голос произнес: «Авек муа, мусью!», что вызвало общий взрыв хохота. «Мне по пути!», «Я два часа дожидаю!» – раздавались вперебой голоса.

Николай на мгновение был в нерешимости, – куда ехать? Он рассчитывал поужинать у Палкина, но погода испугала его. Он пробрался через толпу, сел в ближайшие сани и, не торгуясь, велел ехать в Кирочную, домой.

– Будьте покойны. Мигом доставлю! – проговорил около него старческий голос, и зимник торопливо стал застегивать жиденькую полость, в то время как другие извозчики, толпясь около саней, весело изощряли свое остроумие и над санями, и над лошадью, и над самим возницей, нашедшим тороватого, по-видимому, седока.

– Кого выбрали, господин! Самого что ни на есть желтоглазого!

– У него не лошадь, а крыса!

– На углу издохнет!

– Сани-то, сани! Гляди, старина, развалятся сейчас!

– Эх, не срамитесь, ваше сиятельство! Я бы вас лихо прокатил!

Старикашка, над которым издевались извозчики, ни единым словом не отвечал на насмешки, точно не над ним смеялись. Он торопливо уселся на облучок и стегнул кнутом свою маленькую лошаденку. Перевязанные веревками санки, дребезжа и громыхая, заскрипели по пустынной улице.

Извозчик то и дело подхлестывал кнутом, чмокал губами, дергал обледенелые веревочные вожжи, поощрял лошаденку ласковыми словами, привставал с места, но, несмотря ни на что, лошадь плелась мелкой рысцой.

– Оставь, все равно! – проговорил Николай, высовывая лицо из воротника.

– Деревенская! – как бы в оправдание проговорил старик, оборачиваясь. – Тоже кормиться надо!

Николай снова уткнул лицо в воротник, поглядывая одним глазом из-за пушистого меха на вздрагивавшую спину, заметенную снегом… Он погрузился в размышления о проведенном вечере и решил, что ездить на журфиксы к Смирновой не стоит: скука там отчаянная и ничего интересного нет. Если бы не Нина Сергеевна, он, разумеется, не остался бы так долго.

Николай перебирал все лица, припоминал разговоры и отнесся ко всему не только с насмешкой, но даже с некоторым озлоблением. Особенно досталось Алексею Алексеевичу Присухину. Его беседы он находил банальными, манеру держать себя неприличной, самодовольный апломб его, сквозивший под напускной скромностью, отвратительным.

«А все им восхищаются! Все ему верят! Он был десертом журфикса. Каждое его слово ловят, как манну небесную! Остроты его разносятся по городу! Как же! Известный адвокат и публицист. Авторитетное имя!»

«Хорош тоже и этот нескромный литератор, с подозрительным пафосом толковавший о своих статьях. А сплетник журфикса, эта завистливая, мелкая душонка? А молодой ученый, поясняющий Шекспира глупым барышням, изнывающим от желания выйти замуж? Недурна, в своем роде, и эта хорошенькая барынька, щебетавшая с апломбом о базаре и о пяти беспризорных малютках. А сама Смирнова, эта ловкая баба, чего стоит? И ведь воображает, что ее гостиная – святилище в некотором роде; попасть в нее – особенная честь!»

Николай, как видно, был в озлобленном настроении и, по обыкновению, впадал в преувеличения. Все казалось ему у Смирновых смешным; ему не нравился тон гостиной; ни в ком не заметил он задушевности убеждения, огонька… Хотя разговоры и отличались либерализмом, хотя все и казались недовольными гражданами, но в этом недовольстве его чуткое ухо слышало фразу, а подчас и фальшивую ноту…

«А ведь как распинались!» – подумал Николай с каким-то ожесточением.

Он вдруг вспомнил, как за чайным столом его подмывало придраться к Алексею Алексеевичу и оборвать эту «либеральную шельму», готовую за изрядный куш подать иск на самого господа бога (Николай доподлинно знал подноготную г.Присухина). Кровь прилила к сердцу, весь он вскипел от негодования – и между тем не осмелился заговорить. И не осмелился не потому, что боялся вступить с Присухиным в спор (о нет, он многое мог бы сказать, и хорошо сказать!), а из другого малодушного побуждения. Он уверен был, что Присухин и, пожалуй, все, наверное даже все, отнесутся к его словам с снисходительным пренебрежением. Он боялся сделаться смешным в глазах этой публики!.. В самом деле, как можно не соглашаться с Алексеем Алексеевичем? И кто это осмеливается? – Какой-то Вязников! – Кто такой этот Вязников? – Неизвестный молодой человек, помощник присяжного поверенного.

«И ведь струсил, опять струсил!» – повторял со злостью Николай, чувствуя, что он и в самом деле струсил, испугавшись (и еще как!) мнения тех самых «либералов», к которым вот теперь наедине относился с высокомерным пренебрежением. «Я, мол, не то, что вы!»

Сознание подловатого чувства еще более озлобило Николая, и он с какой-то настойчивостью останавливался на этих мыслях. Он и уехал-то раньше, ужинать не остался, хотя он и очень не прочь был хорошо поесть («А эти либералы едят отлично!»), по той же причине. И наш молодой человек даже выругался вслух, так что извозчик, принявший брань на свой счет, снова стал стегать лошаденку.

Надо, однако, упомянуть, что недовольство Вязникова журфиксом Смирновой, вызванное вполне искренним негодованием молодого чуткого чувства, усиливалось, кроме того, еще несколько уязвленным самолюбием молодого человека (хотя он и не признался бы в этом), на которого у Смирновых не обратили почти никакого внимания. Снисходительное: «Как же, помню!», которым при встрече приветствовал Присухин Вязникова, пожалуй, было не последним аргументом и при оценке «либеральной шельмы», сделанной под свежим впечатлением.

А Николай с ранних лет обращал на себя внимание, привык слушать похвалы и не лишен был слабости считать их вполне заслуженной данью. Избалованный с детства таким отношением, он убежден был в своей талантливости (о ней так часто ему говорили!) и в тайнике души считал себя существом, несколько отличным от других, существом, о котором рано или поздно заговорят. Совершая подвиги еще в детских мечтах, он наслаждался удивлением, возбужденным его доблестными поступками; его занимали в мечтах не столько самые подвиги, сколько очарование героем, совершившим их. Еще ребенком он, бывало, подолгу разгуливал по саду, возбужденный, с блестящими глазами, счастливый, окруженный ореолом славы, сочиненной детской фантазией. Он редко представлял себе препятствия, а если и представлял, то преодолевал их с необычайной легкостью, и маленький герой в конце концов всегда торжествовал, оказывая великодушие врагам и широкой рукой рассыпая вокруг благодеяния… Эта склонность к праздным мечтам, в которых главную роль играл всегда герой, доставляла ребенку наслаждение, отучая его в то же время от упорного труда в занятиях, тем более что блестящие его способности легко преодолевали то, что другим давалось с трудом. Николай, как читатель знает, был общим любимцем в Витине. Отец радовался, глядя на своего любимца, и не замечал, как в мальчике развивались самомнение и наклонность к блеску. Позже, в гимназии, Николай выдавался среди товарищей, а студентом играл даже некоторую роль в одном кружке. Его слушали, им восхищались, его любили за добрый, приветливый нрав, за искренность юности и необыкновенную привлекательность в обхождении; приятели предрекали ему блестящую будущность, а профессора заметили блестящие его способности и упрекали юношу за лень и недостаток усидчивости. Даровитый, талантливый юноша, занимался превосходно; ему все как-то давалось легко, он быстро усвоивал чужие мысли, много читал, но никогда не работал упорно, слишком надеясь на свои способности. Он кое-что знал, хотя знал поверхностно, но при необыкновенной памяти он умел отлично пользоваться своими знаниями. Его выручала способность быстро схватывать сущность вопроса, не обращая внимания на подробности, и некоторая диалектика. Немудрено, что в кружке он был маленьким божком.

За год перед окончанием курса Николай чуть было не угодил в Вологодскую губернию за одну из тех так называемых «историй», которые губят столько молодых сил. Вся «история» заключалась в том, что у Николая нашли несколько брошюр и книг преступного содержания, и нашего юношу арестовали в числе десятка молодых людей, соприкосновенных к этой истории. Быть бы бычку на веревочке, но и тут нашего баловня выручила его необыкновенная привлекательность, которая, помимо его желания, обворожила даже начальство.

Обходительный джентльмен, занявшийся с молодым студентом с истинно отеческой мягкостью и несколько раз повторивший в виде поощрения, что и сам он в молодости увлекался, предложил Николаю побеседовать по душе, как с старшим другом, и объяснить, от кого он получил книги и брошюры. Однако Николай обнаружил столько скептицизма, что дружбы, столь откровенно предложенной ему, не принял и ни единым словом не обмолвился.

При всем том, несмотря на такое упорство, юноша все-таки произвел на «старшего друга» такое благоприятное впечатление и своей симпатичной наружностью, и манерами, и костюмом, что когда ректор университета приехал хлопотать за Николая, то счастливый юноша был избавлен от необходимости предпринять отдаленное путешествие и мог окончить курс.

Он отлично выдержал экзамен и оставил университет, полный веры и надежд, мечтая о будущих успехах.

Первый успех не заставил себя долго ждать. Месяца за два до экзаменов он окончил большую статью публицистического характера, полную горячего чувства, юношеского задора и написанную весьма недурно. Приятеля находили, что статья превосходная. Николай отправил ее в редакцию журнала, который он особенно уважал, и с трепетом ожидал приговора. Прошел мучительный месяц, и он отправился в редакцию.

Когда он вошел в приемную комнату и увидал в ней несколько человек, весело беседовавших между собою, то немного смутился. «Неужели так-таки при всех и объявят, что статья не годится?» – пронеслось у него в голове. Он вопросительно поглядывал на разговаривающих, но никто не обратил на него внимания. Так прошло несколько томительных минут. Наконец из соседней комнаты вышел пожилой господин в очках и, заметив Николая, направился к нему. Это был один из редакторов журнала, известный писатель Платонов, которого Николай тотчас же узнал по портрету.

– Что вам угодно? – произнес Платонов сухим, деловым тоном, взглядывая на молодого человека из-под очков своим умным, проницательным взглядом.

– В редакцию доставлена статья Вязникова… – тихо проговорил Николай.

– Очень приятно познакомиться! – продолжал редактор, протягивая руку. – Присядьте, пожалуйста. Статья ваша принята и уже набирается. Она пойдет в этой же книжке. Очень недурная статья и хорошо написана… с огоньком. Вы прежде писали?

– Нет. Это мой первый труд! – проговорил Николай, вспыхивая.

Платонов проговорил с молодым человеком несколько минут относительно статьи, заметил, что статья выиграла бы еще более, если бы фактов было побольше, и сказал, что редакция будет рада его сотрудничеству, если молодой человек будет давать такие статьи, как первая.

– Если хотите прочесть корректуру – вам пришлют… вы оставьте свой адрес в конторе…

Николай ушел из редакции, очарованный Платоновым и счастливый своим первым успехом.

О, с каким восторгом молодой автор увидал в первый раз имя свое в печати и перечитывал свое произведение! В печати оно казалось ему несравненно лучше, чем в рукописи. Он так часто его перечитывал, что выучил наизусть, и рассказывал товарищам о том, как обласкал его Платонов и какое он производит хорошее впечатление.

Прошла неделя – и для нашего молодого человека наступили новые мучения. Он ждал, обратят ли внимание на его статью, скажут ли о ней в газетах и что именно скажут. С замиранием сердца заглядывал он в газеты и, наконец, увидал свое имя и рядом с ним эпитет «талантливый». Он с жадностью перечитывал рецензию. Статья обратила на себя внимание. Молодого автора похвалили в нескольких газетах.

Этот первый успех вскружил голову нашему автору. Вернувшись из деревни в Петербург, он рассчитывал, что перед ним открывается дорога, что ему остается только пожинать лавры. Он записался помощником к известному адвокату Пряжнецову, рассчитывая заниматься только уголовными делами и в то же время не оставлять литературной деятельности, начатой так успешно.

Но прошло пять месяцев, а наш молодой человек еще ничем не заявил себя. Вместо свежих лавров действительность принесла ему заботы о куске хлеба. Он не произнес еще ни одной речи, так как не имел ни одного клиента; никто к нему не обращался. Надо было выжидать случая, а пока произносить блестящие речи у себя в комнате. Вторая статья его, написанная в деревне, хотя и была напечатана, но Платонов заметил, что эта статья вышла неудачнее первой и написана слишком торопливо, причем дружески намекнул, что надо побольше работать. Об этой статье нигде не сказали ни слова, прошли равнодушным молчанием. А Николай так надеялся на эту статью!.. Николай было сделался сотрудником одной большой газеты, написал несколько бойких передовых статей, но через месяц вышел из редакции, не сойдясь во взглядах с редактором… Деньги, полученные от отца и за статью, давно были израсходованы самым легкомысленным образом. Вместо успехов приходилось думать о завтрашнем дне, заботиться о грошах, хлопотать о работе. Проза жизни со всеми ее будничными мелочами действовала подавляющим образом на Николая. Он сделался раздражителен, придирчив. Первые неудачи уязвляли его самолюбивую натуру. Его грыз червяк, хотя он и тщательно скрывал это. Известность была еще в тумане. Никто его не знал. Одна только Леночка смело верила в его звезду и поддерживала Николая, когда он по временам хандрил. Впечатлительный, он скоро переходил от уныния к надежде, принимался работать запоем и снова мечтал об успехах и известности.

подумал Николай с каким-то ожесточением.

Он вдруг вспомнил, как за чайным столом его подмывало придраться к Алексею Алексеевичу и оборвать эту "либеральную шельму", готовую за изрядный куш подать иск на самого господа бога (Николай доподлинно знал подноготную г.Присухина). Кровь прилила к сердцу, весь он вскипел от негодования -- и между тем не осмелился заговорить. И не осмелился не потому, что боялся вступить с Присухиным в спор (о нет, он многое мог бы сказать, и хорошо сказать!), а из другого малодушного побуждения. Он уверен был, что Присухин и, пожалуй, все, наверное даже все, отнесутся к его словам с снисходительным пренебрежением. Он боялся сделаться смешным в глазах этой публики!.. В самом деле, как можно не соглашаться с Алексеем Алексеевичем? И кто это осмеливается? -- Какой-то Вязников! -- Кто такой этот Вязников? -- Неизвестный молодой человек, помощник присяжного поверенного.

"И ведь струсил, опять струсил!" -- повторял со злостью Николай, чувствуя, что он и в самом деле струсил, испугавшись (и еще как!) мнения тех самых "либералов", к которым вот теперь наедине относился с высокомерным пренебрежением. "Я, мол, не то, что вы!"

Сознание подловатого чувства еще более озлобило Николая, и он с какой-то настойчивостью останавливался на этих мыслях. Он и уехал-то раньше, ужинать не остался, хотя он и очень не прочь был хорошо поесть ("А эти либералы едят отлично!"), по той же причине. И наш молодой человек даже выругался вслух, так что извозчик, принявший брань на свой счет, снова стал стегать лошаденку.

Надо, однако, упомянуть, что недовольство Вязникова журфиксом Смирновой, вызванное вполне искренним негодованием молодого чуткого чувства, усиливалось, кроме того, еще несколько уязвленным самолюбием молодого человека (хотя он и не признался бы в этом), на которого у Смирновых не обратили почти никакого внимания. Снисходительное: "Как же, помню!", которым при встрече приветствовал Присухин Вязникова, пожалуй, было не последним аргументом и при оценке "либеральной шельмы", сделанной под свежим впечатлением.